В 1975 году, по разнарядке военкомата (Кореличский РВК БССР), был направлен для сдачи вступительных экзаменов в Каспийское ВВМКУ им. С.М. Кирова, успешно сдал их и был зачислен на химический факультет, и снова интересная деталь, из-за смещения сроков экзаменов ему не удалось побывать на своём школьном выпускном вечере и даже аттестат переслали вдогонку. Пролетели годы учёбы и новоиспечённый лейтенант Бучук получил своё первое назначение на офицерскую должность на ТОФ, в Советскую Гавань, начальником химической службы, но должность принять не успел, скоропостижно умер отец. После его переназначают в 25 ДиПЛ 2 ФлПЛ ТОФ и в составе экипажа РПК СН (командир капитан 2 ранга Самохвалов), в должности начхима он убывает для обучения на новый проект ПЛА в Учебный центр подводников (г.Пальдиски, ЭССР), проходит весь цикл, но по «малому кругу». После судьба забрасывает его в Приморье, в 17 СРБ 4 ФлПл ТОФ, б.Павловского на должность старшего инженера-дозиметриста. В 1986 году капитан-лейтенант Бучук был переназначен в СРБ 29 ДиПЛ 4 ФлПЛ ТОФ на должность старшего инженера, а в последующем там же принял должность начальника дозиметрической лаборатории.
Надо сказать, судьба не баловала офицера-химика Бучук Владимира Михайловича, ему как будто на роду было написано ликвидировать последствия ядерных аварий:
- 1979-1980 гг, ПЛА 29 ДиПЛ 4 ФлПЛ ТОФ «К-116», (зав.№541), б.Павловского, в штатной должности старшего инженера-дозиметриста 17 СРБ 4 ФлПЛ ТОФ и в воинском звании старшего лейтенанта,
- после взрыва реактора во время перегрузки на ПЛАРК 26 ДиПЛ 4 ФлПЛ ТОФ «К-431», 675 пр., СРЗ-30, б.Чажма, случившегося 10 августа 1985 года, в штатной должности заместителя начальника группы контроля и спецобработки 17 СРБ 4 ФлПЛ ТОФ, в воинском звании капитан-лейтенант;
-после разрушения активной зоны реактора многоцелевой ПЛА 26 ДиПЛ 4 ФлПЛ ТОФ «К-314», 671В пр., случившейся 29-30 декабря 1985 года, б.Павловского.
Формат очерка не позволяет подробно осветить всю полноту и объём проведённых специальных мероприятий и выполненных при этом работ, поэтому лаконично и кратко обозначим их как разведка очага ядерной (радиационной) аварии, снятие соответствующих картограмм, дезактивация, сбор и захоронение ЖРО и ТРО.
Не обошла его стороной и ядерная катастрофа на Чернобыльской АЭС, имевшая место быть 26 апреля 1986 года. В 1987 году, в соответствии с Директивой ГК ВМФ, распоряжением командующего ТОФ офицер Бучук был откомандирован в Чернобыль.
Для справки: практически с мая 1986 года, ежемесячно, десятки сотрудников из научных институтов Москвы, Ленинграда, Киева и других городов, в том числе и специалистов Северного и Тихоокеанского флотов командировались в Чернобыль, чтобы принять участие в работах по ликвидации последствий этой страшной аварии. Работали в составе Комплексной экспедиции при Институте атомной энергии им. И.В. Курчатова (официально так стала называться с конца 1987 г., до этого была оперативной группой). Основной задачей вышепоименованной структуры было обеспечение контролируемого и безопасного состояния ядерного топлива, находящегося внутри «саркофага», или, как принято было в технической литературе, в «укрытии» четвёртого блока ЧАЭС. Понятно, это очень обтекаемая формулировка, мало о чём говорящая для непосвящённых граждан, коими и являемся все мы.
Управлением Начальника химических войск МО СССР (УНХВ) была сформирована немногочисленная оперативная группа от МО в составе высококвалифицированных специалистов, имевших опыт ликвидации последствий тяжёлых ядерных аварий, и капитану 3 ранга Бучук В.М., как офицеру оперативной группы УНХВ МО СССР, была определена в ней должность старшего инженера-начальника смены. Был определён характер задач и объём выполняемых при этом работ – контроль и уточнение данных по радиационной разведке для составления картограмм радиационной обстановки, обучение и контроль за действиями личного состава войсковых частей при разведке и дезактивации.
Располагалась группа непосредственно в Чернобыле, активная фаза работ группы завершалась в 15.00, (за это время выбиралась суточная доза облучения), готовились материалы для доклада в Москву, составлялись планы на следующие сутки. Само собой жизнь ежедневно вносила свои коррективы, в том числе, приходилось заниматься проверками радиационной загрязнённости конфискованных у мародёров (а такое было, и нередко!) материальных ценностей и личных вещей граждан, покинувших свои жилища, автомобилей и другой техники…
В составе воинских частей химических войск много было призванных из запаса, так называемых в народе «партизан», зачастую возрастных мужиков, вырванных из своих семей. Разные были случаи, в том числе и трагические. Владимир Михайлович припомнил случай с одним из «партизан», закончившийся его смертью: солдат, уже немолодой, категорически отказывался заходить в заражённую зону, мотивируя своё нежелание страхом радиации и что у него трое детей, которых надо кормить, доходило до истерики…, на него не действовали ни уговоры, ни присяга, ни статьи уголовного кодекса…, и он умер, не выдержало сердце! Конечно, из гуманных соображений, документально всё оформили соответствующе, чтобы семья пользовалась льготами «чернобыльца-ликвидатора».
Химические части МО СССР, задействованные при ликвидации последствий ядерной аварии на ЧАЭС не имели такого опыта, какой имелся к тому времени на флоте, поэтому, как рассказывал Владимир Михайлович, приходилось обучать личный состав элементарным азам и строго контролировать выполнение правил поведения на заражённых объектах. Люди ко всему привыкают, в том числе и к постоянной опасности, тем более, что она, в данном случае невидима, чем и коварна. Да и, как известно, склонны наши россияне, в известной степени, к пренебрежению соблюдения строгих ограничивающих правил: запрет на курение, работать только в защитных средствах, нельзя засовывать руки в карманы, нельзя заходить на опасные объекты без средств дозконтроля, нельзя принимать пищу, нельзя бесконтрольно выносить что-либо из зараженной зоны и т. д., другими словами налицо было отсутствие понимания риска облучения. Там даже при соблюдении всех правил хватали немалые дозы облучения, многократно превышающие предельно допустимые (ПДД), да и как могло быть иначе, если предельно допустимые уровни излучения (ПДУ), предельно допустимые концентрации (ПДК) и предельно допустимые уровни загрязнения поверхностей потеряли свой первоначальный смысл. Как потеряли смысл все эти рентгены, рады, бэры, бэрады «мирного времени». Конечно медицинский контроль осуществлялся, но избежать лучевых поражений иногда не удавалось, оказалось, что человеческий организм очень избирательно чувствителен к воздействию радиации, поэтому люди и «выжигались» от разных доз… Да и не существует безопасных доз в принципе! Как и ни одна авария не бывает случайной!
Несколько слов о предыстории: Чернобыльская АЭС расположена в восточной части региона, именуемого Белорусско-Украинским Полесьем, на берегу реки Припять, впадающей в Днепр. В канун катастрофы в 30-ти километровой зоне проживало около 100 тыс. человек, из них половина в г. Припять, расположенного к западу от 3-х километровой санитарной зоны АЭС, и 13 тыс. в районном центре Чернобыле, в 18-ти километрах к юго-востоку от атомной станции.
Всего несколько цифр: 4-й энергоблок Чернобыльской АЭС был введён в эксплуатацию в декабре 1983 года; к моменту остановки блока на планово-предупредительный ремонт, запланированной на 25 апреля 1986 г., активная зона атомного реактора содержала 1659 топливных сборок (около 200 тонн двуокиси урана); тип реактора – РБМК, его активная зона представляет собой цилиндр диаметром около 14-ти метров и высотой 7 метров.
Суть эксперимента, приведшего к ядерной катастрофе: во время остановки блока на ППР по утверждённой главным инженером ЧАЭС программе предполагалось провести испытания (с отключёнными защитами реактора!) в режиме полного обесточения оборудования АЭС с использованием при этом механической энергии выбега ротора генератора (вращение по инерции) для выработки электроэнергии (кстати, проведение подобного опыта предлагалось многим АЭС, но из-за рискованности эксперимента все отказывались, а вот руководство Чернобыльской АЭС согласилось…). Подобные испытания, но только с включёнными в работу защитами реактора (обеспечивающими аварийное введение так называемых поглощающих стержней в активную зону), проводились и раньше на других АЭС, и без последствий. Обычно программы таких работ готовятся заранее, согласовываются с главным конструктором реактора, генеральным проектировщиком АЭС, Госатомэнергонадзором. И программа обязательно должна предусматривать в этих случаях резервное электроснабжение ответственных потребителей во время проведения эксперимента. При этом обесточение собственных нужд электростанции при выполнении испытаний только подразумевается, а не происходит на самом деле! И самое главное - испытание с выбегом ротора генератора следует проводить только ПОСЛЕ СРАБАТЫВАНИЯ АВАРИЙНОЙ ЗАЩИТЫ РЕАКТОРА, то есть с момента нажатия кнопки АЗ! Реактор перед этим должен находиться в стабильном, управляемом режиме, имея регламентный оперативный запас реактивности.
Программа, утверждённая главным инженером ЧАЭС, не соответствовала ни одному из перечисленных требований!
И последнее пояснение: испытания, намеченные на 25 апреля 1986 года, ранее уже проводились на этой станции. Тогда было выяснено, что напряжение на шинах генератора падает намного раньше, чем расходуется механическая энергия ротора при выбеге. Поэтому в планируемых испытаниях предусматривалось использование специального регулятора магнитного поля генератора, который должен был устранить этот недостаток.
Из воспоминаний Бучук Владимира Михайловича:
«По прибытии в Москву меня и всех, кто был назначен, соответствующим образом проинструктировали, правда, довольно бестолково и не конкретно, мол на месте детально разберётесь… Единственно, вручили литровую бутылку водки, «для вывода радиации», хоть что-то… Летели «спецбортом» в Киев, затем спецтранспортом на место… Саркофаг уже был построен, огромное сооружение высотой с 20-ти этажный дом, реактор ещё «дышал». В воздухе ощущался характерный «металлический привкус», что означало – уровень радиации очень высок. Ещё угнетала глухая, ватная тишина, в ушах звенело от этой тишины и сам воздух остро ощущался, будто запах озона, только очень резкий, сразу стало першить в горле. Поражали страшные разрушения четвёртого блока – обрушившиеся перекрытия, разбросанные бетонные глыбы, верхняя «крышка» реактора весом более 2000 тонн встала вертикально, нижняя «крышка», смяв все опоры, опустилась на 4 метра ниже своего нормального положения…
Город Припять пуст. Город без людей, Мёртвый город. И также поразительная тишина, глубокая и как бы неожиданная, что постоянно оглядываешься – чудится, будто кто-то идёт за тобой, а это эхо разносит стук каблуков по кварталам… И уже всюду царствует бурьян. Когда ехали на станцию, видели поля. Их не убирали после аварии, осыпавшееся зерно дало новые всходы, но бурьян и там побеждает, растекаясь бурыми пятнами. И через год после аварии много было неясностей, трудно было оценить количество выброшенного ядерного топлива после взрыва: предполагалось, что около 50-ти тонн его испарилось в атмосферу в виде мелкодисперсных частичек двокиси урана, высокорадиоактивных радионуклидов Йода-131, Плутония-239, Нептуния-139, Цезия-137, Стронция-90 многих других радиоактивных изотопов с различными периодами полураспада. При этом активность выброшенного топлива достигала 15-20 тысяч рентген в час, и вокруг реактора образовалось мощное радиационное поле, практически равное активности выброшенного ядерного топлива.
В шахте реактора помимо топлива оставалось и около 800 тонн реакторного графита (полная загрузка графита 1700 тонн), но он постепенно выгорел полностью.
Мою военную форму одежды (другой одежды не было) изъяли и утилизировали, так как она уже «светилась», выдали специальную защитную (вспоминается, как при ликвидации последствий ядерного взрыва на «К-431», в Чажме, перед тем как зайти домой, непосредственно на улице раздевался и всю одежду сжигал в контейнере, а в квартиру бежал а одних трусах, чтобы «грязь» не нести в семью. И так было весь период работ). Практически сразу же, после инструктажа, приступили к работе.
Работы проводились по двум направлениям:
- во-первых, задача была получить данные о том, сколько и в каком виде выбрасывается радиоактивности из повреждённого реактора;
- во-вторых, задача определить, сколько радиоактивности уже выпало на почву.
Всё было впервые. Оказалось, например, изотопы плутония практически не испускают гамма-излучения, и их определение в почве связано со взятием проб и проведением сложнейших радиохимических анализов. Настолько сложных, что за 6 месяцев удалось провести всего около 200 таких анализов.
Самое неприятное воздействие оказывала мелкодиспергированная топливосодержащая масса в виде высокоактивной пыли с частицами от долей микрон до десятков микрон. Эта пыль внедрилась во все стены, полы, потолки, находилась в воздухе в виде аэрозолей. Малейшее дуновение заставляло её взмывать облачками в воздух, а затем очень медленно (возможно из-за того, что она была заряжена) оседать. Попадая в дыхательные пути, пыль вызывала мучительный кашель, по тяжести схожий с приступами астмы.
Именно эта пыль, а не внешнее облучение, стала главным противником исследований.
Был ли страх? Да, нет, я был молодой и глупый, ничего не боялся. Опять же, всё время приходилось находиться под воздействием «радиопротектора» в виде спиртосодержащих жидкостей, там так было принято. Со спиртным были проблемы, приходилось ездить за ним в Киев, прямо в защитной спецодежде (другой не было), люди в магазинах всегда пропускали нас без очереди и относились к нам с большим уважением, что было очень приятно, и мы ощущали себя почти героями. Правда, по окончании командировки чувство «героизма» заметно притупилось, по моей службе никаких особых преимуществ не последовало, да и негласно было рекомендовано тему не «выпячивать».
Ветеран скромно умолчал, что «нахватался» доз за время командировки, да так, что ногтевые пластины расшатывались и выпадали, тело же кровоточило через кожу, особенно через родинки, а это грозило, понятно чем, слава богу, обошлось, но командировку прекратили и отправили залечиваться по месту службы. Будем считать, повезло, и порадуемся за него.
По итогам командировки «ликвидатор» Бучук был представлен к ордену «За службу Родине в Вооружённых Сил СССР» 3-й степен, но как водится, заслуженной награды так и не дождался, а был награждён медалью «За спасение погибающих», что выглядит несколько нелепо.
После увольнения в запас ветеран Вооружённых Сил РФ, ветеран ТОФ, ветеран подразделений особого риска, участник ликвидации последствий ядерной аварии на Чернобыльской АЭС капитан 3 ранга Бучук Владимир Михайлович остался проживать в нашем городе, окончил 6-ти месячные курсы рефрижераторных машинистов в г. Уссурийске и более пяти лет работал там же в депо, объездив всю страну (республики Закавказья, Среднеазиатские, Прибалтики, Белоруссия, Украина, Россия). А его колоссальный опыт «ликвидатора» оказался невостребованным.
В настоящее время заслуженный ветеран скромно проживает в нашем городе, в добром здравии, если так можно сказать, семейная жизнь ему, к сожалению, не задалась, но он оптимист, в меру, но регулярно принимает «радиопротектор» для вывода из организма, как он говорит, стронция, полония и другой накопившейся в нём радиоактивной гадости. Когда его видишь летом в шортах и сандалетах на босу ногу, седого, спешащего по своим делам и не догадаешься о его геройском прошлом, а то, что оно геройское, исходя из вышеизложенного, сомнению не подлежит. И пусть об этом узнают жители нашего города и воздадут ему должное, по заслугам его, героизм прятать нельзя. Нужно успевать при жизни говорить друг другу хорошие слова.И дочь его Настя и внучка Кира проживающие в г. Большой Камень, и родные сёстры, проживающие в Белоруссии также должны гордиться им.
И сам Владимир Михайлович должен гордиться собой, излишняя скромность в данном случае излишня, хотя и принято считать, что она, скромность, украшает человека, но с другой стороны, карьере не способствует и ведёт, зачастую к забвению. Мы в своё время в школе заучивали наизусть из Н.А Островского: «Самое дорогое у человека – это жизнь. Она даётся один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое…». Нашему герою больно не будет. Здоровья ему и всего наилучшего.
А.Малий